Мой отец, Менжерицкий Александр Ильич, 1921 года рождения, войну встретил в Москве, будучи курсантом Бронетанковой академии. По завершении ускоренного курса был направлен на Брянский фронт командиром танка Т-34. Воевал, был ранен. Награждён боевым орденом Красной Звезды. После ранения занимался организацией фронтовых танкоремонтных мастерских.
Наши “тридцатьчетвёрки” были максимально приспособлены для ремонта в полевых условиях и за счёт этого их коэффициент “возвратности” в строй в разы превышал аналогичный немецкий. Т.е., проще говоря, уже к середине войны каждый советский танк воевал раза в три больше, чем фашистский. И это происходило именно благодаря сети мобильных ремонтных мастерских, идущих вслед за наступающими танковыми армиями. Немцы, которые тщательно вели статистику нашей подбитой техники, никак не могли понять, откуда на том или ином участке фронта появляются всё новые и новые русские танки, о которых не знает разведка. Они их называли “русский сюрприз”. Им и в голову не могло придти, что их атакуют машины, которые они ещё вчера считали уничтоженными. И я горжусь, что мой отец был непосредственным автором этих “русских сюрпризов” 
Кстати, знаменитую песенку “Броня крепка и танки наши быстры!” он всегда напевал с особенным чувством
В августе 1942 года моя мама Нина – тогда пятилетний ребёнок – жила в Ессентуках. 11 числа город оккупировали фашисты. В доме моих родных на улице Чапаева остановилось их мотоциклетное подразделение с изображениями волчьих морд на колясках.
Немцы сразу же выселили хозяев в угольный сарайчик во дворе, а их вещи выкинули следом. Там они и ютились, стараясь выходить на воздух лишь тогда, когда немцы уезжали. Посреди двора росла огромная алыча. Немцам нравилось, вернувшись вечером и заглушив моторы, отдыхать в её тени и поедать прямо с веток ярко-жёлтые плоды. Однажды утром моя бабушка Фрося – мамина мама – вышла нарвать алычи для компота. Офицер, умывавшийся на крыльце, был этим очень недоволен. Он подозвал её и, коверкая русские слова, строго объяснил, что всё вокруг – дом, двор и эта алыча – теперь принадлежит германскому рейху. Поэтому рвать алычу с дерева он ей запрещает, но разрешает подбирать ту, что упала на землю – «Ферштейн? Понимайш?» И погрозил пальцем. Моя бабушка сразу всё поняла: и про рейх, и про будущее своих девочек, если эти «хозяева» победят окончательно. Перспектива всю жизнь питаться падалицей и крохами с «арийского» стола показалась ей страшнее смерти.
После войны отец вернулся в Москву и работал в разных военных НИИ. В пятидесятых он встретил мою маму, операционную медсестру, они поженились и в итоге родился я. Сейчас моих родителей, к несчастью, уже нет на свете и поздравить их с праздником Победы я не могу.
Но, глядя на наши текущие реалии, я спрашиваю себя: вот если б мой отец-танкист и люди его поколения, прошедшие военный ад, вдруг узнали, что спустя семьдесят лет все богатства страны, которую они защищали, окажутся в руках кучки проворовавшихся мерзавцев – как бы чувствовали они себя тогда? Что было бы у них на сердце, если бы им рассказали, что их дети и внуки будут питаться крохами со столов нынешней российской олигархии – предательской и продажной до мозга костей?
С Днём Победы, наследники победителей! С Великим праздником вас!
Сергей МЕНЖЕРИЦКИЙ